Этот необычный фрегат, названный «Инфинити», был сейчас пристыкован прямо к спальне, и широкая дверь вела в его единственную каюту, расположенную в самом центре корабля.

Когда табло диагноста покажет, что остался всего один час, Джерри откроет широкую дверь и осторожно отнесёт Никки на корабль.

Джерри — землянин, у него сильные плечи.

Каюта «Инфинити» практически пуста, за исключением стоящего посередине широкого саркофага из прозрачного бронестекла.

Он достаточно велик, чтобы вместить двоих. И они туда поместятся — с шутками и взаимным толканием локтями.

Потому что глупо умирать с тоскливыми лицами.

На запястье Никки уже надет такой же браслет, как и у Джерри.

Леопард и Лев не будут ждать до последней минуты, они сами смело выберут время своей смерти.

Они поцелуются, возьмутся за руки и отдадут последнюю команду.

Браслеты введут им в кровь препарат, который одновременно остановит оба влюблённых сердца.

О, как рассердится смерть, которая не привыкла подчиняться чужим приказам!

Крышка саркофага закроется, и тела подвергнутся быстрому охлаждению, чтобы предотвратить распад структур мозга.

Вспыхнут яркие стартовые огни фрегата, пристыкованного к Королевской башне.

Тысячи людей на лужайке возле дворца, все как один, поднимут головы и печально вздохнут.

Их друзья отправляются в последнее путешествие, без обратного билета.

«Инфинити» стартует и ярким всполохом скользнёт в прозрачном коридоре, ведущем от Королевской башни до купола.

Звёзды обычно падают с неба, но эта звезда в него взлетит.

В этот момент каждый человек на Земле попрощается с ней: что-нибудь шепнёт или подумает ей вслед.

А в одном из окон Королевской башни потихоньку начнут раздвигаться шторы, разгоняя многодневный мрак.

Целая эпоха закончилась, но новая началась.

Фрегат выйдет за пределы притяжения Луны и Земли, пролетит сквозь пояс астероидов, где всё ещё летает навечно прикованный к маленькой планетке старенький «Стрейнджер», давно превращённый в музей, и возьмёт курс на созвездие Стрельца, к центру Галактики, удалённому от Земли почти на тридцать тысяч световых лет и загороженному от неё густыми облаками межзвёздной пыли.

Корабль с телами Никки и Джерри будет мчаться в космосе тысячи лет, рассылая радиосигналы с одним и тем же сообщением, рассказывающим удивительную историю о девочке с астероида и её друге.

Возможно, в пути «Инфинити» встретит высокоразвитую цивилизацию, способную оживить оледеневшие тела и даже спасти мозг Никки, который исчерпал свои жизненные ресурсы.

Но шансы на это призрачно малы.

Если Робби-капитан сумеет провести фрегат сквозь звёздные скопления и газо-пылевые облака, то, по расчётам, через сто пятьдесят тысяч лет «Инфинити» достигнет центра Млечного Пути, где расположен объект Стрелец-А* — самая большая галактическая чёрная дыра, превышающая Солнце по размеру всего в двадцать раз, а по массе — в четыре с половиной миллиона раз.

Фрегат попадёт в остановившееся время Большой Чёрной Дыры и сам сольётся с ней.

Этот маршрут выбрал Майкл, который надеялся, что застывший в бесконечно тягучем времени «Инфинити» дождётся общего коллапса мира, когда все разбежавшиеся галактики соберутся вместе.

Майкл положил возле корабельного саркофага книгу, напечатанную на очень долговечной бумаге и рассказывающую историю Никки и Джерри, и словарь, позволяющий любому разумному существу прочитать эту книгу.

Никаких других посланий корабль не нёс — Никки и Джерри сами будут посланием.

Гены и мозг человека содержат массу информации, но нет ничего красноречивей рук, навсегда соединённых под прозрачной крышкой саркофага.

Что ждёт впереди Никки и Джерри? Вечный покой или новые миры, полные света и диковинной жизни?

Существовала теоретическая вероятность, что фрегат «Инфинити», впаянный в чёрную смолу остановленного времени и искривлённого пространства Стрельца-А*, сумеет за мгновение корабельного времени совершить прыжок на десятки миллиардов лет вперёд и прорваться за сингулярность — в другой цикл Вселенной, где есть шанс встретиться с почти всемогущими «космическими ангелами» Майкла.

Это были очень эфемерные надежды, но даже одна искра делает мрак не абсолютным.

Никки и Джерри не знали будущего, которое ждало их впереди, но они решили встретить его вместе.

Табло всё ещё показывало одиннадцать.

Никки сказала Джерри:

— Твоё решение многие не поймут. Кто-то назовёт тебя слабаком, а кто-то просто возненавидит.

— Я пожалею их: им не повезло на любовь. И они не понимают главного: когда много сделал, умирать не страшно.

Контрольная киберсистема стала переводить летаргию двух молодых людей в соседней комнате в стадию обычного сна.

Никки спросила:

— Как ты считаешь, мы помогли людям?

— А ты сама как думаешь?

— Я хочу услышать твоё мнение.

— Неужели ты полагаешь, что оно будет объективным?

— И всё-таки выскажи его.

— Ты — девочка с хрустальными волосами, которая спасла мир.

— Ты — лгун и льстец!

— Послушай эти голоса за окном… Знаешь ли ты, что все десять тысяч тиви-каналов — даже спортивные — транслируют сегодня только фильмы о тебе, или твои фотографии, или вид твоего дворца, или лужайки перед ним, куда поместились лишь немногие из твоих друзей. И все разговоры ведутся только о тебе. Забыты президенты и короли, актрисы и писатели — как будто нет никого на Земле. Ты, и только ты. О тебе сегодня говорят друзья и враги. Сегодня они помирились на одном и том же: ты — девочка с хрустальными волосами, которая спасла мир.

— Им что — делать больше нечего?

— Они выражают тебе свою признательность. Мир без тебя стал бы совсем другим.

— Он бы стал другим и без тебя, Майкла, Дзинтары и огромного количества других людей.

— Это истина, но она требует доказательств. Вот ты и доказала всем, что историю делает каждый. Если у него есть ум, воля и друзья.

Маугли долго молчала, закрыв глаза и отдыхая. На виске под тонкой прозрачной кожей билась тёмная жилка. Тонкий угасающий ручеёк жизни.

Но вот Никки открыла синие глаза, посмотрела на Джерри и сказала:

— Наклонись ко мне.

Его вполне здоровое сердце дало перебой. Он склонился над своей усталой девочкой и поцеловал её в тонкие губы.

Тепло вспыхнуло и осталось на их лицах.

«Её волосы всегда пахнут как трава, нагретая солнцем…»